В статье Валерия Тутыхина в газете «Ведомости» говорится, что анализируя многочисленные случаи корпоративных захватов, нельзя отделаться от мысли, что изменение законов, призванных положить им конец, приводит только к перераспределению коррупционных потоков от одной группы чиновников к другой. А вслед за этим приходит мысль, что, если бы не дикая коррупция, никаких силовых захватов в России просто не было бы. <\/p>
Типичный корпоративный захват в России просто пронизан коррупционными действиями. Уже на стадии сбора информации о жертве рейдер должен выкупить налоговое дело в инспекции, купить у регистратора или получить через выемку силовыми органами реестр акционеров, пробить предприятие-мишень по украденным чиновниками базам данных, заручиться поддержкой нужных представителей властных и силовых органов, чтобы не мешали. Потом и вовсе начинается весело. По сфабрикованному основанию судья какого-нибудь удаленного суда за взятку выносит заведомо неправосудное решение или обеспечительные меры. Потом местные приставы ускоренно его исполняют. Потом на предприятие врывается рейдерский ЧОП при полном попустительстве местной милиции (“Нам не велено вмешиваться в хозяйственные споры”). <\/p>
В частности, по такому сценарию развивались события вокруг Ступинского металлургического комбината. Судья из далекого аула Хакуринохабль по иску о нарушении трудовых прав работника комбината вынес определение о принятии всевозможных обеспечительных мер в отношении руководителя предприятия: запретил исполнять обязанности директора, появляться на территории комбината и т. п. Судебные приставы это определение немедленно привели в исполнение. В целом же, по словам Федеральной службы судебных приставов, в ходе боев за контроль над Ступинским комбинатом к ним поступило более 30 исполнительных документов с обеспечительными требованиями неимущественного характера. <\/p>
Еще один сценарий. Подделывается (или заверяется у коррумпированного нотариуса) заявление о смене учредителей и руководителя ООО. Сотрудник инспекции ФНС за взятку регистрирует изменения в Едином госреестре юрлиц (ЕГРЮЛ), что автоматически легитимирует “нового” собственника и руководителя (по закону о госрегистрации юрлиц записи в госреестре имеют “правоустанавливающее значение”). Потом приходит все тот же ЧОП или же новый руководитель просто начинает распродавать имущество ООО подставным компаниям, которые тут же перепродают его “добросовестному приобретателю”. Законный собственник бежит в милицию — дай бог успеет недвижимость арестовать, пока ее не купил “добросовестный”. Потом собственник бежит в суд, где на назначение одного только предварительного слушания уходят недели. А еще надо ответчика уведомить, а он, поди, на Кипре зарегистрирован (шесть месяцев на уведомление). Рейдер тем временем пользуется активами и заметает следы. По этой схеме, например, в 2004 г. был осуществлен захват ОАО “НИИ электронных материалов и изделий”, когда рейдерами были сфальсифицированы документы, устанавливающие право собственности на имущество института. <\/p>
У моего коллеги адвоката был случай, когда собственники ООО, украденного у них по фальшивому судебному решению, решили не обращаться в суды (минимум девять месяцев разбирательств), а поступили так же, как рейдеры: повторно украли у них свое же собственное ООО по такому же поддельному судебному акту. Еще более комичный случай был у моего друга-девелопера. Однажды он пришел и сквозь смех поведал, что у него украли два ООО, причем ни на одном из них отродясь не было никакого имущества. Похоже, массовость явления стала такой, что компании стали воровать без разбора, на авось. <\/p>
Следственный комитет МВД выступил с инициативой усложнить процесс госрегистрации, чтобы рейдерам было труднее вносить заведомо ложные сведения в ЕГРЮЛ. МЭРТ пытается усложнить процесс принятия акционерными обществами хозяйственных и корпоративных решений. В Думе заседает комиссия депутата Гудкова, рождая поправки. Все ведомства озаботились тем, как бы усложнить жизнь нормальным людям, чтобы одному проценту ненормальных ее тоже заодно усложнить. Однако за редчайшими исключениями усложнение рейда только поднимет коррупционный ценник для рейдера. Следить-то будут всё те же люди, а законопроект об импорте чиновников из Норвегии МЭРТ почему-то не предлагает. <\/p>
Всем авторам жестких законов хочу предложить помедитировать над вопросом, почему в Англии и США, где заявления о смене корпоративных данных в реестре вообще не надо никак заверять, нет захватов. Все просто: что станет делать злоумышленник с украденной компанией? Воспользоваться краденым будет невозможно. Нет таких денег, за которые британский следователь согласился бы “решить вопрос” о закрытии уголовного дела. <\/p>
Судебно-силовой системой не ограничивается коррупционное поле для рейдера. В нашумевшем деле ОАО “Гипромез” (захват здания на проспекте Мира в Москве, сопровождавшийся штурмом) рейдеры не стали воровать сам “Гипромез”, а стащили его здание, внеся в реестр прав на недвижимое имущество нового собственника на основании подложных документов. Потом регистрационное дело исчезло, исполнитель уволился. ЧОП врывался в здание уже от “добросовестного приобретателя” с Британских Виргинских островов. <\/p>
Периодически, кстати, удается вылавливать рейдеров именно через их офшоры: магистратские суды офшорных зон очень оперативно реагируют на заявления от собственников о том, что у них украли имущество. Обеспечительные меры этих судов признаются во всех странах Британского Содружества. Понятно теперь, почему российские совладельцы российского предприятия все чаще регистрируют свои доли на иностранные фирмы и урегулируют свои отношения соглашением, подчиненным иностранному праву и подлежащим в случае спора рассмотрению в иностранном арбитраже. “Риск кемеровского суда” минимизируют. Термин даже такой придумали.<\/p>