Какие идеи увлекают квалифицированных инвесторов и какие инструменты востребованы в новой реальности, рассказал РБК Отрасли председатель совета директоров и партнер инвестиционной компании Proxima Capital Group Владимир Татарчук.
 |
— Как вы оцениваете изменения на инвестиционном рынке за последние два года?
— Изменения фундаментальные. Во-первых, исчезли западные институциональные инвесторы. Сегодня капитал прежде всего у внутренних квалифицированных частных инвесторов. По данным Банка России за 2023 год, количество розничных инвесторов достигло 29,7 млн. При этом основная часть активов физических лиц сосредоточена в портфелях квалифицированных инвесторов. Это порядка 1,9% от общего числа клиентов, а владели они 76% активов.
Во-вторых, российским деньгам и инвесторам стало очень сложно работать за границей. Даже в дружественных странах можно столкнуться с довольно серьезными ограничениями. То есть ликвидность сегодня главным образом очерчена рамками внутреннего рынка. Поэтому отечественные инвесторы в первую очередь рассматривают для вложений российские компании и активы. Это создает серьезный стимул для развития фондового рынка. Количество и темпы IPO в России бьют рекорды. В 2023 году новые эмитенты привлекли в ходе первичных размещений на Мосбирже порядка 40 млрд руб., в этом году показатель может вырасти на 50%, до 60 млрд руб. В 2025 году, по нашим собственным прогнозам, эта цифра может вообще достичь 90–100 млрд руб.
Технологический суверенитет и импортозамещение — еще один фактор, который способствует появлению новых возможностей для инвестиций. Российские компании даже в самых сложных отраслях уже находят альтернативы в части программного обеспечения, комплектующих, логистики. Очень хорошие перспективы для роста у тех игроков, которые предлагают рынку свои продукты, решения и технологии взамен ушедших иностранных. Освободившиеся ниши занимают очень быстро. Кстати, речь часто идет не только о замене ушедших технологий и компаний в России, но и об активном экспорте отечественных продуктов и решений в лояльные страны. Да, если сравнивать с периодом трехлетней давности, то ситуация непростая, но если отталкиваться от стартовой точки и считать, что с 2022 года мы пересобирали цепочки экспорта заново, то спрос за границей возрастает. В этом плане потенциал рынка стран БРИКС очень велик, а действия государств, входящих в объединение, расширяют возможности для бизнеса и инвестиций.
Поэтому я считаю, что в целом процесс, который сегодня происходит в российской бизнес-среде, можно смело назвать оздоровительным по-русски, несмотря на все сложности: многие российские компании становятся сильнее, имеют планы по масштабированию бизнеса, что со временем приведет к повышению прибыли для акционеров. От состояния замороженности бизнес перешел к активным действиям.
— Кто в финансовой среде быстрее реагирует на изменившиеся реалии рынка — крупные банки или частные инвестиционные компании?
— Мне есть с чем сравнить. До Proxima у меня был серьезный опыт в банковской сфере. В том же Альфа-банке курировал вопросы корпоративного финансирования, затем — весь корпоративный блок и работу с крупнейшими заемщиками. Полученный опыт стал основой для создания собственной независимой компании и развития меня как управленца.
Поэтому, отвечая на ваш вопрос, с точки зрения инвестиционной экспертизы и скорости принятия решений ни с кем не аффилированные инвесткомпании, пожалуй, опережают крупные финансовые институты. Они острее чувствуют рынок и тренды, да и действуют зачастую значительно быстрее. А скорость сейчас очень важна: выигрывает тот, кто действует, а не выжидает.
— Является ли возросший интерес к такой инвестиционной категории, как Pre-IPO, результатом активизации бизнеса? В чем особенности такого вида инвестиций?
— Pre-IPO — это, наверное, самая интересная стадия. Мы уделяем ей очень большое внимание. По нашим оценкам, сегодня доходность инвестиций на стадии Pre-IPO составляет в среднем 30–35% годовых, что гораздо выше ставки рефинансирования. Однако стадия Pre-IPO достаточно сложная, поскольку нужно оценивать все нюансы. И квалификация инвестора, который вкладывается на этапе Pre-IPO, должна быть гораздо выше, чем инвестора, «входящего» в актив на этапе IPO. Например, покупая акции торгуемых компаний на фондовом рынке, инвестор уже защищен целым рядом законов — от защиты прав миноритария до требований к стандартам отчетности и аудита. На стадии Pre-IPO инвестору нужно понимать, сможет ли команда в лице собственников и менеджмента соответствовать регуляторным стандартам, будет ли она соблюдать права миноритариев, не будет ли злоупотреблений, сможет ли достичь намеченных бизнес-целей и провести IPO штатно.
— Как гарантировать успешность IPO? Кто здесь может помочь эмитенту?
— В первую очередь успех IPO зависит от качества самого бизнеса. Это основополагающий фактор. Сегодня на рынке есть три вида помощников, которые содействуют компаниям при выходе на IPO. Первые — это традиционные консультанты. Несмотря на их профессионализм, доверие у собственников к таким компаниям не очень высоко, потому что они, как говорится, no skin in the game — «не положили часть собственной шкуры в игру». Их ответственность за неправильный совет достаточно ограниченна, а из негативных последствий для бизнеса таких консультантов — только риск не получить вознаграждение за успех.
Вторая категория институтов, оказывающих компаниям содействие в выходе на IPO, — это банки, которые опять же не инвестируют собственный капитал в рамках IPO раунда. Да, они частично рискуют, но только своей репутацией, а не капиталом.
И третья категория — это партнер, который рискует вместе с собственником, приносит собственные деньги и компетенции в компанию. Именно таких партнеров наиболее ценят потенциальные эмитенты. Мы в Proxima как раз идем по такому пути. Нам интересно не просто инвестировать в бизнесы, мы помогаем развить компетенции и связи, находить передовые решения, которые позволят компании вырасти экспоненциально.
— Какие ваши главные компетенции и как вообще изменения на рынке влияют на ваши бизнес-подходы?
— Мы тщательно осмысливаем процессы, которые сейчас происходят, и меняем свою бизнес-модель, быстро адаптируемся. Если говорить о принципиальных направлениях, на которых мы концентрируемся, то их два.
Первое — это консультационная часть нашего бизнеса, прежде всего касающаяся сделок M&A. Мы остаемся стабильным игроком на этом рынке, оперативно реагируем на все регуляторные изменения и предлагаем своим клиентам оптимизацию всех процессов, вызванных такими изменениями.
Второе — работа с собственными инвестициями. Здесь у нас происходит определенная трансформация. Раньше по большей части мы ориентировались на приобретение контрольных пакетов distressed-компаний, помогали им решить проблемы и выйти на новую траекторию развития. Сейчас же видим очень много ярких бизнесов, с сильными командами, серьезными амбициями и возможностями. Например, отечественный IT-сектор, производители товаров народного потребления. Таким компаниям порой нужен импульс в виде капитала или связей. Для них мы готовы стать миноритарным партнером, который не только даст капитал, но и своей финансовой и инвестиционной экспертизой поможет достичь целей.
Пул клиентов тоже разный. Одни хотят найти интересный актив, в который можно продуманно инвестировать. Чаще всего это крупные бизнесмены, family-офисы, корпоративные или частные фонды. Банки, кстати, тоже есть — в лице их инвестиционных подразделений. Другие просят найти для них таких инвесторов, цель которых будет не «съесть» актив, а стать надежным партнером по развитию.
— Как планируется расширять территорию интересов компании?
— За последние десять лет мы с партнерами накопили значительный опыт в создании добавленной стоимости активов почти любого типа и отрасли. Доходность наших инвестиций в портфеле (IRR) по некоторым сделкам достигает более 50% на горизонте 6-7 лет. Сформирован обширный пайплайн сделок для широкой аудитории инвесторов. Сегодня мы идем дальше и активно занимаемся созданием частного закрытого фонда прямых инвестиций — PCG Growth Equity. Сейчас рано раскрывать детали, но объем капитала фонда на старте составит не менее 7 млрд руб. Это позволит инвестировать в проекты и компании на институциональном уровне и еще больше участвовать в развитии экономики страны. Нас прежде всего интересуют лидеры в своих нишах, управляемые профессиональными командами. Ключевые индустрии: российские потребительские товары и услуги, IT и кибербезопасность, непродовольственный ретейл, медицина и медтех. Входить в капитал будем за три—пять лет до IPO, а выходить — путем размещения акций портфельных компаний на фондовом рынке. И если в рамках портфелей Proxima мы находим и структурируем партнеров для каждой отдельной сделки, то в случае с фондом это будет общая платформа, которая объединит капиталы инвесторов.
Кроме интереса к фонду со стороны крупных институциональных инвесторов, видим заинтересованность со стороны банков в таких сложных продуктах, как венчурные инвестиции и private equity. Наличие этих продуктов в инвестиционной линейке банка позволяет дифференцировать свое предложение от конкурентов и дать клиентам комплексное решение по управлению его деньгами. Поэтому мы прорабатываем варианты сотрудничества с крупными финансовыми институтами и в этом направлении. Российская экономика переживает очень бурную стадию развития на фоне структурных изменений в самых разных своих секторах. Мы в Proxima предпринимаем все усилия, чтобы помочь этому рынку развиваться быстро и эффективно. Неизбежно меняемся и сами, чем очень довольны.